СДАЧА ПОЗИЦИЙ
(К отставке Чернова)
Министр земледелия Чернов вышел в отставку*158. Целую неделю
кадетская "Речь" и за нею все органы реакции требовали отставки
Чернова. Кадетские кандидаты в министры требовали того же. При всей
бесхарактерности своей политики, состоявшей в том, чтобы хорошими эсеровскими
словами прикрывать свое бессилие передать землю крестьянам, Чернов стал все же
в глазах крестьян, которые принимали его слова всерьез, в своем роде знаменем,
на котором написано право крестьян на помещичью землю. Крепнущая за спиною
Советов и Временного Правительства контрреволюция сейчас же приступила к
очищению министерства от таких людей, которые питают в массах
"бессмысленные мечтания".
К этому прибавилось еще одно крайне важное соображение. В
день своего вступления в министерство, в начале мая, когда министры -
"социалисты" (меньшевики и эсеры) раздавали обещания пригоршнями
налево и направо, Чернов обещал Совету издать немедленно закон, воспрещающий с
1 марта всякие земельные сделки, дабы не дать помещикам возможности "спрятать"
свои земли от народа посредством мнимого раздела их между родственниками и
свойственниками или продажи иностранцам. Однако такого закона Чернов не издал
ни в мае, ни в июне. Этого не позволяли те самые кадеты и князья Львовы,
доверять которым эсеры призывали крестьян. Только после бурного выступления на
улицы Петрограда рабочих и солдатских масс, потерявших всякое терпение и всякое
доверие, только после крови гражданской войны, вызванной провокацией агентов
контрреволюции, Чернов получил возможность издать обещанный закон*159. Но и тут
Временное Правительство не пошло на полное запрещение земельных сделок, а
поставило их в зависимость от разрешения министра земледелия. Даже "Воля
Народа"*160, газета правого крыла эсеров, пишет, что за два месяца, май,
июнь, бесплодно упущенные Черновым, помещики не дремали и всякими сделками по
купле-продаже запутали местные земельные отношения до крайности. Но несомненно,
что при крепком революционном, т.-е. рабочем и крестьянском, правительстве в
центре, при крепких крестьянских комитетах на местах, можно будет распутать и
рассечь все напутанные помещиками петли и узлы. Разрушить уже существующие
народные организации, не дать сложиться новым, такова сейчас важнейшая задача
контрреволюции. А заодно ей нужно заменить Чернова другим министром, который
будет прямо и сознательно служить помещикам, разрешая, на основании черновского
закона, дальнейшие земельные сделки, которые должны на нет свести будущую
земельную реформу.
Поход кадетов и черносотенцев против Чернова вызван этими
именно соображениями. Можно по совести сказать, что Чернов не заслужил той
ненависти, которую питает к нему контрреволюция. Но в отстаивании своих
интересов эксплуататоры не любят останавливаться на полдороги. Учинив разгром
большевистских центров, разоружив питерских рабочих и солдат и часть
кронштадтцев, контрреволюционные центры приступили теперь к снятию с постов
своих бессознательных помощников, эсеров и меньшевиков.
Чтобы облегчить себе эту работу, контрреволюционеры прибегли
к самому отравленному своему оружию: черносотенно-шовинистической клевете.
Бурцев и Алексинский*161 пустили из-под полы слушок, что Чернов, в качестве
"пораженца" и "германофила", находился за границей в
каких-то сношениях с немецкими властями, распространял через них революционную
литературу среди русских пленных в Германии и пр. "Речь" немедленно
же подхватила все это в виде темных намеков, рассчитанных на то, чтоб запугать
обывателя. Кадеты, которых Керенский заклинал отказаться от "партийности"
и вступить в новое коалиционное правительство, отвечали, что с другом кайзера
Черновым им заседать невозможно. Потом соглашались, потом опять отказывались...
Кончилось это позорище так, как вообще кончаются
столкновения эсеров и меньшевиков с представителями крупной буржуазии: вожди
Совета капитулировали, и Чернов вышел в отставку, чтобы, в качестве
"частного лица", очиститься от обвинений и потом
"вернуться" на свой пост. Действительно ли единственной причиной
отставки является гнусная клевета наемников реакции, или же Чернов своей
отставкой "самоотверженно" облегчает Керенскому сделку с кадетами, -
это сейчас трудно сказать. Но это все равно. Уйти сейчас эсеру от власти легче,
чем вернуться к ней. Керенский может и не позвать. И крестьянские депутаты
смутно чувствовали это. Большинство их глухо протестовало против отставки. Но
политическая беспомощность, которую эксплуатируют вожаки, сделала свое дело:
отставка Чернова была одобрена подавляющим большинством членов Центрального
Исполнительного Комитета.
Кто выступил против этого решения?
Большевики, объединенные интернационалисты и группа Мартова.
Они поставили собранию на вид, что организаторы похода против Чернова те же
самые негодяи, которые пустили в оборот клевету против Ленина, Зиновьева,
Каменева и Коллонтай. Но разница та, что эсеры и меньшевики до сих пор пальцем
о палец не ударили, чтоб обличить и разрушить гнусный клеветнический заговор
против Ленина; наоборот, своим рассчитанным молчанием или двусмысленными
оговорками они питали и поддерживали клевету, тогда как большевики единодушно
выступили на защиту Чернова и потребовали, чтоб он, не сдаваясь перед
кадетскими домогательствами, оставался на своем посту. В борьбе против натиска
контрреволюции большевики защищали Чернова несравненно более энергично, чем
эсеры, крестьяне и меньшевики. Это объясняется не нашими "симпатиями"
к Чернову, а потребностями борьбы против контрреволюции. Сбитые с толку эсерами
крестьянские депутаты выдают своих собственных вождей. Революционные рабочие
депутаты, не считая крестьянских вождей своими, защищают их, однако, со всей
революционной решительностью. А когда придет час, рабочие будут проливать свою
кровь за интересы крестьянской бедноты в открытой борьбе против тех клик,
которые сегодня вытеснили Чернова, а завтра собираются открыто и целиком
прибрать к своим рукам власть. И мы не сомневаемся в том, что крестьянская
беднота вынуждена будет вскоре понять, что спасение - в нашей тактике, а не в
тактике Черновых.
"Рабочий и Солдат"*162 N 2,
25 июля 1917 г.
*158 О причинах этой отставки см. примечание 154.
*159 Текст этого закона см. в примечании 167.
*160 "Воля Народа" - орган крайнего правого крыла
партии эсеров, безоговорочно поддерживавший всю политику Керенского.
Политическая платформа этой газеты мало чем отличалась от либерально-буржуазной.
Главные сотрудники этой газеты: Брешковская, Лебедев, Бунаков и др. позже были
вдохновителями контрреволюционной борьбы против Советской России.
*161 Алексинский - когда-то видный большевик, лидер
большевистской группы в с.-д. фракции II Думы. После поражения революции,
Алексинский вместе с Богдановым и др. отстаивал по-прежнему наступательную
тактику, не поняв изменившейся обстановки. В 1907 г. он является одним из лидеров бойкотистского течения по отношению к III Думе. В 1908 г. обосновывает "ультиматизм", т.-е. необходимость предъявления ультиматума с.-д.
фракции III Думы в смысле проведения ею революционной политики. В 1909 г. Алексинский, вместе с Богдановым, возглавляет лево-большевистскую группу "Вперед".
Политическая линия Алексинского была скрытой формой отзовизма. С началом войны
Алексинский проделывает политический сальто-мортале и из левого большевика
превращается в ярого социал-патриота и защитника классовой гармонии. В союзе с
Плехановым Алексинский занимается воспеванием царской России, сотрудничает в
монархических органах. После февраля он делается настоящим контрреволюционером,
редактирует журнал контрразведки, беспрерывно ведя травлю против большевиков.
За годы гражданской войны Алексинский окончательно опустился, превратившись в политического
лакея белогвардейщины. Достаточно сказать, что он работал в бурцевском
"Общем Деле", которое даже белые прозвали "помойной ямой".
*162 Как известно, "Правда" была закрыта вскоре
после июльских дней. В течение июля вместо нее вышел один номер листка
"Правды", а с 23-го стал регулярно выходить "Рабочий и
Солдат" до 9 августа. Всего вышло 15 номеров этой газеты.
Л. Троцкий.